59-й шаг
Black and Red Fox
- Ты ЧТО?! Что ты сказал?! А ну повтори! – открывая рот, как рыба на суше, переспросила Карин, услышав от Менмы объяснения по поводу скверного настроения Наруто после тренировки.
Последний, едва пришел домой, тут же закрыл дверь в свою комнату, громко включил музыку и ни на что не реагировал. Если Кушина и Минато еще отстали с расспросами после любезного разъяснения двоюродного брата, мол, сегодня очень неудачно сделал какой-то там трюк, вот и бесится, то с малиноволосой бестией подобные штучки не проходят.
Отказавшись говорить в помещении, Менма позвал сестру прогуляться.
Лишь пройдя квартал, брюнет поведал полную версию истории со своей стороны – как все было. Хорошо, что Наруто – единственный голосистый субъект в этом семействе, иначе Карин попросту оглушила бы своим визгом и негодованием. Рыча, как зверь, и непонимающе переспрашивая на ходу подробности, она просто поверить не могла, что родственник так поступил.
- Идиот, просто больной!..- повторяла девушка, извиняясь тут же перед прохожими, что странно посматривали на слабо для такой погоды одетую девушку, покачивающуюся, то смеющуюся, то кричащую ругательства.
Спокойно идущий следом, улыбающийся Менма выступал немым наблюдателем. Никакого чувства вины. Наоборот – ощущение, что все верно, все правильно, все как нужно. И парень давно себя так не чувствовал. Вот оно, удовлетворение своим поступком. Вроде бы, как и поддел младшего, но и хорошее дело сделал. Ну как, хорошее…сомнительно-хорошее для одних, зато положительное для других. Осталось лишь с этими другими поработать теперь.
Разлетаясь на ветру, длинные красивые малинового оттенка волосы колыхались от малейших порывов, а блики света фонарных столбов окрашивали их в странные оттенки. Карин возмущалась, иногда поправляя шарфик – подарок Суйгецу, и, в конце концов, не заметив, сняла, сжимая в ладони.
- Он же так старался… - наконец, обессилев, остановилась младшая сестра, посмотрев на темнеющее из-за заката небо. Вдох. Выдох. Закрыть глаза. – Почему, Менма?
Брюнет не смел подходить близко – достаточно, что Карин и так по натуре дикая, а сейчас еще в таком состоянии сделать может что угодно.
- Сама знаешь. Надо было кому-то че-т делать, вот и сделал.
Тучи сгущаются? Казалось, вот-вот начнут на землю падать тяжелые капли холодного дождя, но ничего не происходило.
Тишина.
Привычный шум улицы, стук женских каблуков, музыка из открытого кафе неподалеку, песня молодого проходящего мимо парня…
- Он не простит тебе, - поджала губы Карин, смотря на Менму впервые с таким выражением лица. Осуждала ли сестра поведение родственника? Несомненно.
Хотела ли Наруто счастья? Вне сомнения.
Правильно ли Менма поступил?
Кто знает.
Если сам брюнет верит, что правильно, быть может…?
Карин не хотела раздумывать над не очевидно скрытым.
Зыбко поежившись, она опустила лицо, понимая, что устала злиться на поступки брата, и что он знает сейчас куда больше.
В ее глазах читалось сочувствие и понимание, а еще…нечто давно забытое, нужное любому человеку. Только что?
Парень молча подошел ближе на пару шагов. Видя, как мелко дрожат плечи малиноволосой, спокойно обнял. Плевать на то, что они дерутся при каждой встрече, плевать, что не понимают действий и поступков друг друга, плевать на скандалы и неуживчивость…Ей грустно, и стоять в стороне нельзя.
Сказать нечего. Наруто обозлился, когда узнал от наглого Менмы, в чем причина странного поведения Амару, и точно так же как и старшая сестра, едва ли не истерику устроила.
«Он не простит тебе»
Простит. Простит, потому что это же Наруто. Менма стоял с сестрой посреди улицы, едва покачиваясь, дабы самому не задубеть.
- Все нормально будет, - прошептал с улыбкой, зарываясь в пушистые малиновые волосы лицом, а девушка просто верила. Верила, потому что знала, что иначе не может быть. Младший брат научил, учил всю жизнь, показывал на собственном примере, и своего добился, заставил эти слова запомнить на всю жизнь.
Все будет.
Неизвестно, сколько бы так они еще простояли, кабы не звонок. Телефон студента разрывался от знакомой классики рок-исполнителя. Пара молодых людей вздрогнула, а старший среди них Узумаки полез, чертыхаясь, доставать орущий мобильный в кармане. Обомлев при виде высветившегося на дисплее имени, нажал «Принять».
- А ну теперь мне объясни сию же минуту, что, бл*дь, за чертовщина у вас там происходит!
Карин, услышав отчетливо каждое слово, удивленно подняла брови. «Таюя?» - одними губами спросила, а Менма подтверждающе кивнул.
- Че кипишуешь, любовь моя? Все нормуль, все идет по плану.
- Мне по х*й, что у вас там и как идет! – слегка угомонила страсти Таю, - Короч, для тех, кто в танке – мне звонил только что Наруто, хотел куда-то выбраться. Опущу ту подробность, что этот пиздюк никогда не звонит ради такого, но голос... Колись, зараза, что там происходит?!
Менма посмеялся в сторону. Ну, малой отжег! Нашел, кому звонить. Хокумон вызывала у родственника Узумаки подлинное уважение и расположение, поэтому, как-то не привыкший полюбившимся людям врать, Менма выдал как на духу:
- Энерджайзер упустил свой шанс со скейтершей. Я, естественно, помог, - добавил неспешно, аж губу закусывая и предчувствуя прекрасную взрывообразную реакцию, но ее не было. Полная тишина на том проводе длилась порядочная, пока спокойный, полный сдерживаемой злости голос не поинтересовался:
- Еб*нутый?
- Эт само собой, - ерничал брюнет, взглянув на Карин, прилипшую к какой-то красивой витрине ювелирной лавки, - Ниче, переживет.
- Нахрена?
- Можееет, - растягивая слова, подыскивал правильную фразу, - Может потому что есть другие кандидатуры? – Вздох, - Забей.
- Я тебя забью, уеб*к, - гневно пообещала Таюя в свою очередь. Тишина.
- Да забей, я же говорю, - пауза, - Я знаю, че делать надо.
Таюя помолчала почти минуту, обдумывая что-то.
- Завтра из тебя все дерьмо вытряхну, - пообещав, отключилась, а Менма, улыбаясь, позвал Карин, чтобы вместе вернуться домой.
- Пойдем успокаивать придурка.
Все же, малого окружали до завидного классные люди – понимающие и неравнодушные.
Когда родственники вернулись, и Менма наблюдал, как малиноволосая, поправив волосы, снимала обувь, он вдруг понял - какое же чувство на лице Карин так и не смог понять во время разговора.
Благодарность.
***
…
Fox: Меня сегодня кинули…
Susano: О чем ты, добэ?
Fox: Кинули. Та девушка. Она кинула меня, ттебайо.
Susano (через несколько минут): Та, с которой ты хотел встречаться?
Fox: Ага
Susano: Что случилось?
Fox: Чертов брат с ней поговорил, и…рррр…клянусь, он специально это сделал! *смайлик злости*
Susano (спустя еще несколько минут): Что он сказал?
Fox: Что у меня была девушка и есть парень, даттебайо!
Susano: То есть?
Fox: Сказал, что я уже встречаюсь с парнем, и…блин, тэмэ!: (
Susano: А ты?
Fox (после долгого молчания): Ни с кем я не встречаюсь, ясное дело!
Susano: Она не поверила?
Fox: Поверишь тут…
Susano: Добэ
Fox: Тэмэ
Susano: Все наладится.
Fox: : ( Она даже видеться со мной не хочет…
Susano: …
Fox: Чертов Менма!!
Susano: Что теперь будешь делать?
Fox: Не знаааю : (
Susano: Найдешь другую.
Fox: Это же не вещи, тэмэ. Она нравилась мне
Susano: А сейчас? Почему в прошедшем времени, добэ?
Fox: …
Fox: Не знаю
Fox: %D
Susano: Что это?
Fox: О_О Рожица, сошедшая с ума. Не видишь, что ли?
Susano: Не похоже.
Fox: Еще как похоже! Ксо! Ты настоящий тэмэ!
Susano: Никто не виноват в том, что ты такой добэ. Даже смайлики не умеешь ставить
Fox: Все я умею! Ррр…!
Susano: Ну-ка.
Fox: Эй, заткнись!
Susano: Ты ведь первый начал, добэ.
Fox: ….
Fox: Бака.
Fox:
Fox: Тэмэ?
Susano: Что, добэ?
Fox: Давай встретимся когда-нибудь.
Susano (через пару минут): Я подумаю над этим.
Fox: Тоже мне…Пф. «Подумаю»…
Пять минут тишины.
Fox: Тэмэ?
Susano: Мм?
Fox: Кажется, мне нравится парень.
Susano (через 2 минуты): Какой?
Fox: Я не уверен. Кажется….%D…сложно объяснить. Типа, думаю о нем часто и все такое…хехе…
Susano: ….
Fox: Короче, с тем, с которым мы целовались. Я типа…гей? Хех…
Несколько минут тишины.
Susano: Нет.
Fox:
Susano: Добэ
Fox: Чего?
Susano: Ты снова неправильно поставил смайлик.
Fox: Да пошел ты, тэмэ!XD
***
Аккуратная девичья нога мягко коснулась мелкого гравия дорожки, ведущей к парку. Самому красивому и самому известному в Токио.
Девушка специально настояла на том, чтобы сегодня поехать вместе с Саске в это место, мотивируя свое желанием особенной расположенностью к зеленым зонам города. В детстве, когда Умэ едва научилась говорить, они с матерью часто прогуливались вдоль тихих безлюдных лавочек по утрам.
- Мама никогда не ленилась подниматься рано, - вспоминала Оомори одни из самых приятных моментов в жизни, улыбаясь и глядя на Саске – единственного слушателя, шедшего рядом нога в ногу, - А вот я ленюсь. И с тех пор, как мы побывали много лет назад тут, больше ни разу не пошли. Она занята, и я не могла, или не хотела. К тому же, не хочу одна сюда ехать…Теперь даже нет возможности. Так жалею, что мало проводила времени с мамой, и теперь чудовище, сидящее в моем родном доме на роскошных диванах и зовется моей матерью, никогда не вернет и не заменит хотя бы части…
Выдыхая и чувствуя колкий прилив у носа – верный признак наступающих слез, зажмурилась.
«Не плачь, Умэ. Только не плачь»
Открыв глаза, она увидела протянутый в бледных пальцах платок. Учиха, едва услышав в голосе спутницы срывающие голос нотки, как велело воспитание, сделал то, что следовало бы, но Оомори обычный жест поразил.
- С..спасибо.
Красивая и умеющая себя держать в руках, искренняя Умэ, вытирая влажные глаза, продолжила рассказ.
Родители развелись, когда девушке исполнилось 15. Мама уехала в родной город, где когда-то молодой бизнесмен встретил свою избранницу, отобрав практически все, вплоть до прав женщины видеться с ребенком. Умэ, потерявшая в этот момент единственную соломинку, что вела ее к миру и его пониманию, едва не сошла с ума в тот жуткий год.
Истерики, нервные срывы и тщетные попытки добраться до матери, слезы…нет, ничего не помогало. Всесильный отец находил на все и всех управу, пока не понял, что теряет дочь. Та же прошла все возможные стадии подросткового бунта – одежда, опасные компании, занятия, плохие оценки, равнодушие ко всему и вся, попытки суицида, проба наркотиков, курение, мальчики…список продолжался долго, пока отец не женился во второй раз.
И женщина, пришедшая на смену родному человеку, стала поистине испытанием. Молодая пигалица, соблазнившая папочку, не то что бы не хотела, она и не пыталась наладить хоть какой-то контакт с молодой падчерицей.
Умэ, видя, что родной дом и вовсе перестал быть родным, начала сбегать.
Несколько раз.
При последней попытке ее нашли через неделю в чужом городе, едва живую, обворованную. До этого побывавшая в больницах, теперь девушка снова отправилась по всевозможным врачам и диспансерам – лечилась, стояла на учетах.
Лучшие специалисты, постоянные вопросы, тесты, проверки, неумолимые расспросы, копания в мозгах, тяжелые слова отца, отсутствие друзей и моральной поддержки.
Она писала матери, но знала, что ни единое письмо не доходило, плакала по ночам, обращалась к отцу, молила, клялась, что будет послушной, лишь бы дал возможность обнять родную мать, но все тщетно – сердце родителя охладело к бывшей жене и ребенку, полностью занятое новой супругой.
Видя, что ничего не помогает, видя, что на этом свете ни к кому не достучаться, что всем на нее плевать, Умэ, так же как и мир, плюнула сама на все. И так было, пока в судьбе не появился тот самый человек, изменивший все.
Личный спаситель.
Таблетка от боли.
Радуга.
Он, смеясь, стал ее талисманом, заставил поверить в себя, отречься от канонов настоящей жизни.
- Я никогда не забуду, что он сделал для меня. Помог снова себя собрать, построиться, вернул к жизни. Мы дружили, правда, хорошо дружили. Отец тогда отправил меня в Окинаву, наказал за то, что ни в одной приличной школе не задерживаюсь. Думал, что я там загнусь без привилегий и чертовой формы, но я привыкла…к людям, которых встретила. Привыкла к вечному шуму, хотя больше всего любила тишину. Я…наверное, Окинава исцелила меня, - Умэ смущенно улыбнулась.
Она впервые рассказывала о себе такие жуткие подробности. Подробности, которым не было места в новой жизни, не зная, какого высокого мнения о спутнице Саске и как ценил ее откровенность, особенно, зная, что давалось говорить нечто болезненное очень трудно.
Никакого презрения не возникало, лишь бесконечная тишина в ответ на излияния чужой души. Учиха не знал, что ответить. Не знал, что сказать, да и не хотел говорить.
Наверняка, Оомори затеяла монолог не для обратной связи.
Больше похоже на исповедь.
И она пригласила Саске для того, чтобы исповедаться.
- Второй человек, которому я открыла душу, стал именно он, потом… пришлось попрощаться. Отец вернул меня в старшей школе в Токио, но порой мы можем созвониться, спросить друг у друга, как дела. Он не забывает меня. Так странно,…правда? Прошло уже столько лет, а не забывает. Я тоже его никогда не забуду. Первый друг все-таки. Жаль, даже не попрощались толком, и вряд ли встретимся.
- Почему? – Учиха задал единственный, уместный вопрос.
- Он не вернется в родной город. Тоже переехал по окончанию школы в столицу. Кажется, отца повысили в должности, да я и не знаю, где они с сестрой учатся.
Саске, засмотревшись на блики света на прозрачных волнах небольшого озерца под ними, под мостом, повернул лицо к Умэ. Та замолчала, ощутив какую-то тревогу извне, от Учихи.
А брюнет поймал нечто, что вызвало в нем чувство дежавю.
Быть не может.
- Как зовут твоего друга? – сжал одну ладонь в кулак, зная, что услышит, и все же…
- Наруто, а что?
Саске склонил голову над перилами моста, положив лоб на сложенные руки.
Может ли случиться так, что на земле существовало два добэ родом из Окинавы?
Вот уж вряд ли.
Закрыв глаза, Саске молча закусил губу, сдерживаясь.
Впервые за долгое время хотелось смеяться.
Black and Red Fox
- Ты ЧТО?! Что ты сказал?! А ну повтори! – открывая рот, как рыба на суше, переспросила Карин, услышав от Менмы объяснения по поводу скверного настроения Наруто после тренировки.
Последний, едва пришел домой, тут же закрыл дверь в свою комнату, громко включил музыку и ни на что не реагировал. Если Кушина и Минато еще отстали с расспросами после любезного разъяснения двоюродного брата, мол, сегодня очень неудачно сделал какой-то там трюк, вот и бесится, то с малиноволосой бестией подобные штучки не проходят.
Отказавшись говорить в помещении, Менма позвал сестру прогуляться.
Лишь пройдя квартал, брюнет поведал полную версию истории со своей стороны – как все было. Хорошо, что Наруто – единственный голосистый субъект в этом семействе, иначе Карин попросту оглушила бы своим визгом и негодованием. Рыча, как зверь, и непонимающе переспрашивая на ходу подробности, она просто поверить не могла, что родственник так поступил.
- Идиот, просто больной!..- повторяла девушка, извиняясь тут же перед прохожими, что странно посматривали на слабо для такой погоды одетую девушку, покачивающуюся, то смеющуюся, то кричащую ругательства.
Спокойно идущий следом, улыбающийся Менма выступал немым наблюдателем. Никакого чувства вины. Наоборот – ощущение, что все верно, все правильно, все как нужно. И парень давно себя так не чувствовал. Вот оно, удовлетворение своим поступком. Вроде бы, как и поддел младшего, но и хорошее дело сделал. Ну как, хорошее…сомнительно-хорошее для одних, зато положительное для других. Осталось лишь с этими другими поработать теперь.
Разлетаясь на ветру, длинные красивые малинового оттенка волосы колыхались от малейших порывов, а блики света фонарных столбов окрашивали их в странные оттенки. Карин возмущалась, иногда поправляя шарфик – подарок Суйгецу, и, в конце концов, не заметив, сняла, сжимая в ладони.
- Он же так старался… - наконец, обессилев, остановилась младшая сестра, посмотрев на темнеющее из-за заката небо. Вдох. Выдох. Закрыть глаза. – Почему, Менма?
Брюнет не смел подходить близко – достаточно, что Карин и так по натуре дикая, а сейчас еще в таком состоянии сделать может что угодно.
- Сама знаешь. Надо было кому-то че-т делать, вот и сделал.
Тучи сгущаются? Казалось, вот-вот начнут на землю падать тяжелые капли холодного дождя, но ничего не происходило.
Тишина.
Привычный шум улицы, стук женских каблуков, музыка из открытого кафе неподалеку, песня молодого проходящего мимо парня…
- Он не простит тебе, - поджала губы Карин, смотря на Менму впервые с таким выражением лица. Осуждала ли сестра поведение родственника? Несомненно.
Хотела ли Наруто счастья? Вне сомнения.
Правильно ли Менма поступил?
Кто знает.
Если сам брюнет верит, что правильно, быть может…?
Карин не хотела раздумывать над не очевидно скрытым.
Зыбко поежившись, она опустила лицо, понимая, что устала злиться на поступки брата, и что он знает сейчас куда больше.
В ее глазах читалось сочувствие и понимание, а еще…нечто давно забытое, нужное любому человеку. Только что?
Парень молча подошел ближе на пару шагов. Видя, как мелко дрожат плечи малиноволосой, спокойно обнял. Плевать на то, что они дерутся при каждой встрече, плевать, что не понимают действий и поступков друг друга, плевать на скандалы и неуживчивость…Ей грустно, и стоять в стороне нельзя.
Сказать нечего. Наруто обозлился, когда узнал от наглого Менмы, в чем причина странного поведения Амару, и точно так же как и старшая сестра, едва ли не истерику устроила.
«Он не простит тебе»
Простит. Простит, потому что это же Наруто. Менма стоял с сестрой посреди улицы, едва покачиваясь, дабы самому не задубеть.
- Все нормально будет, - прошептал с улыбкой, зарываясь в пушистые малиновые волосы лицом, а девушка просто верила. Верила, потому что знала, что иначе не может быть. Младший брат научил, учил всю жизнь, показывал на собственном примере, и своего добился, заставил эти слова запомнить на всю жизнь.
Все будет.
Неизвестно, сколько бы так они еще простояли, кабы не звонок. Телефон студента разрывался от знакомой классики рок-исполнителя. Пара молодых людей вздрогнула, а старший среди них Узумаки полез, чертыхаясь, доставать орущий мобильный в кармане. Обомлев при виде высветившегося на дисплее имени, нажал «Принять».
- А ну теперь мне объясни сию же минуту, что, бл*дь, за чертовщина у вас там происходит!
Карин, услышав отчетливо каждое слово, удивленно подняла брови. «Таюя?» - одними губами спросила, а Менма подтверждающе кивнул.
- Че кипишуешь, любовь моя? Все нормуль, все идет по плану.
- Мне по х*й, что у вас там и как идет! – слегка угомонила страсти Таю, - Короч, для тех, кто в танке – мне звонил только что Наруто, хотел куда-то выбраться. Опущу ту подробность, что этот пиздюк никогда не звонит ради такого, но голос... Колись, зараза, что там происходит?!
Менма посмеялся в сторону. Ну, малой отжег! Нашел, кому звонить. Хокумон вызывала у родственника Узумаки подлинное уважение и расположение, поэтому, как-то не привыкший полюбившимся людям врать, Менма выдал как на духу:
- Энерджайзер упустил свой шанс со скейтершей. Я, естественно, помог, - добавил неспешно, аж губу закусывая и предчувствуя прекрасную взрывообразную реакцию, но ее не было. Полная тишина на том проводе длилась порядочная, пока спокойный, полный сдерживаемой злости голос не поинтересовался:
- Еб*нутый?
- Эт само собой, - ерничал брюнет, взглянув на Карин, прилипшую к какой-то красивой витрине ювелирной лавки, - Ниче, переживет.
- Нахрена?
- Можееет, - растягивая слова, подыскивал правильную фразу, - Может потому что есть другие кандидатуры? – Вздох, - Забей.
- Я тебя забью, уеб*к, - гневно пообещала Таюя в свою очередь. Тишина.
- Да забей, я же говорю, - пауза, - Я знаю, че делать надо.
Таюя помолчала почти минуту, обдумывая что-то.
- Завтра из тебя все дерьмо вытряхну, - пообещав, отключилась, а Менма, улыбаясь, позвал Карин, чтобы вместе вернуться домой.
- Пойдем успокаивать придурка.
Все же, малого окружали до завидного классные люди – понимающие и неравнодушные.
Когда родственники вернулись, и Менма наблюдал, как малиноволосая, поправив волосы, снимала обувь, он вдруг понял - какое же чувство на лице Карин так и не смог понять во время разговора.
Благодарность.
***
…
Fox: Меня сегодня кинули…
Susano: О чем ты, добэ?
Fox: Кинули. Та девушка. Она кинула меня, ттебайо.
Susano (через несколько минут): Та, с которой ты хотел встречаться?
Fox: Ага
Susano: Что случилось?
Fox: Чертов брат с ней поговорил, и…рррр…клянусь, он специально это сделал! *смайлик злости*
Susano (спустя еще несколько минут): Что он сказал?
Fox: Что у меня была девушка и есть парень, даттебайо!
Susano: То есть?
Fox: Сказал, что я уже встречаюсь с парнем, и…блин, тэмэ!: (
Susano: А ты?
Fox (после долгого молчания): Ни с кем я не встречаюсь, ясное дело!
Susano: Она не поверила?
Fox: Поверишь тут…
Susano: Добэ
Fox: Тэмэ
Susano: Все наладится.
Fox: : ( Она даже видеться со мной не хочет…
Susano: …
Fox: Чертов Менма!!
Susano: Что теперь будешь делать?
Fox: Не знаааю : (
Susano: Найдешь другую.
Fox: Это же не вещи, тэмэ. Она нравилась мне
Susano: А сейчас? Почему в прошедшем времени, добэ?
Fox: …
Fox: Не знаю
Fox: %D
Susano: Что это?
Fox: О_О Рожица, сошедшая с ума. Не видишь, что ли?
Susano: Не похоже.
Fox: Еще как похоже! Ксо! Ты настоящий тэмэ!
Susano: Никто не виноват в том, что ты такой добэ. Даже смайлики не умеешь ставить
Fox: Все я умею! Ррр…!
Susano: Ну-ка.
Fox: Эй, заткнись!
Susano: Ты ведь первый начал, добэ.
Fox: ….
Fox: Бака.
Fox:
Fox: Тэмэ?
Susano: Что, добэ?
Fox: Давай встретимся когда-нибудь.
Susano (через пару минут): Я подумаю над этим.
Fox: Тоже мне…Пф. «Подумаю»…
Пять минут тишины.
Fox: Тэмэ?
Susano: Мм?
Fox: Кажется, мне нравится парень.
Susano (через 2 минуты): Какой?
Fox: Я не уверен. Кажется….%D…сложно объяснить. Типа, думаю о нем часто и все такое…хехе…
Susano: ….
Fox: Короче, с тем, с которым мы целовались. Я типа…гей? Хех…
Несколько минут тишины.
Susano: Нет.
Fox:
Susano: Добэ
Fox: Чего?
Susano: Ты снова неправильно поставил смайлик.
Fox: Да пошел ты, тэмэ!XD
***
Аккуратная девичья нога мягко коснулась мелкого гравия дорожки, ведущей к парку. Самому красивому и самому известному в Токио.
Девушка специально настояла на том, чтобы сегодня поехать вместе с Саске в это место, мотивируя свое желанием особенной расположенностью к зеленым зонам города. В детстве, когда Умэ едва научилась говорить, они с матерью часто прогуливались вдоль тихих безлюдных лавочек по утрам.
- Мама никогда не ленилась подниматься рано, - вспоминала Оомори одни из самых приятных моментов в жизни, улыбаясь и глядя на Саске – единственного слушателя, шедшего рядом нога в ногу, - А вот я ленюсь. И с тех пор, как мы побывали много лет назад тут, больше ни разу не пошли. Она занята, и я не могла, или не хотела. К тому же, не хочу одна сюда ехать…Теперь даже нет возможности. Так жалею, что мало проводила времени с мамой, и теперь чудовище, сидящее в моем родном доме на роскошных диванах и зовется моей матерью, никогда не вернет и не заменит хотя бы части…
Выдыхая и чувствуя колкий прилив у носа – верный признак наступающих слез, зажмурилась.
«Не плачь, Умэ. Только не плачь»
Открыв глаза, она увидела протянутый в бледных пальцах платок. Учиха, едва услышав в голосе спутницы срывающие голос нотки, как велело воспитание, сделал то, что следовало бы, но Оомори обычный жест поразил.
- С..спасибо.
Красивая и умеющая себя держать в руках, искренняя Умэ, вытирая влажные глаза, продолжила рассказ.
Родители развелись, когда девушке исполнилось 15. Мама уехала в родной город, где когда-то молодой бизнесмен встретил свою избранницу, отобрав практически все, вплоть до прав женщины видеться с ребенком. Умэ, потерявшая в этот момент единственную соломинку, что вела ее к миру и его пониманию, едва не сошла с ума в тот жуткий год.
Истерики, нервные срывы и тщетные попытки добраться до матери, слезы…нет, ничего не помогало. Всесильный отец находил на все и всех управу, пока не понял, что теряет дочь. Та же прошла все возможные стадии подросткового бунта – одежда, опасные компании, занятия, плохие оценки, равнодушие ко всему и вся, попытки суицида, проба наркотиков, курение, мальчики…список продолжался долго, пока отец не женился во второй раз.
И женщина, пришедшая на смену родному человеку, стала поистине испытанием. Молодая пигалица, соблазнившая папочку, не то что бы не хотела, она и не пыталась наладить хоть какой-то контакт с молодой падчерицей.
Умэ, видя, что родной дом и вовсе перестал быть родным, начала сбегать.
Несколько раз.
При последней попытке ее нашли через неделю в чужом городе, едва живую, обворованную. До этого побывавшая в больницах, теперь девушка снова отправилась по всевозможным врачам и диспансерам – лечилась, стояла на учетах.
Лучшие специалисты, постоянные вопросы, тесты, проверки, неумолимые расспросы, копания в мозгах, тяжелые слова отца, отсутствие друзей и моральной поддержки.
Она писала матери, но знала, что ни единое письмо не доходило, плакала по ночам, обращалась к отцу, молила, клялась, что будет послушной, лишь бы дал возможность обнять родную мать, но все тщетно – сердце родителя охладело к бывшей жене и ребенку, полностью занятое новой супругой.
Видя, что ничего не помогает, видя, что на этом свете ни к кому не достучаться, что всем на нее плевать, Умэ, так же как и мир, плюнула сама на все. И так было, пока в судьбе не появился тот самый человек, изменивший все.
Личный спаситель.
Таблетка от боли.
Радуга.
Он, смеясь, стал ее талисманом, заставил поверить в себя, отречься от канонов настоящей жизни.
- Я никогда не забуду, что он сделал для меня. Помог снова себя собрать, построиться, вернул к жизни. Мы дружили, правда, хорошо дружили. Отец тогда отправил меня в Окинаву, наказал за то, что ни в одной приличной школе не задерживаюсь. Думал, что я там загнусь без привилегий и чертовой формы, но я привыкла…к людям, которых встретила. Привыкла к вечному шуму, хотя больше всего любила тишину. Я…наверное, Окинава исцелила меня, - Умэ смущенно улыбнулась.
Она впервые рассказывала о себе такие жуткие подробности. Подробности, которым не было места в новой жизни, не зная, какого высокого мнения о спутнице Саске и как ценил ее откровенность, особенно, зная, что давалось говорить нечто болезненное очень трудно.
Никакого презрения не возникало, лишь бесконечная тишина в ответ на излияния чужой души. Учиха не знал, что ответить. Не знал, что сказать, да и не хотел говорить.
Наверняка, Оомори затеяла монолог не для обратной связи.
Больше похоже на исповедь.
И она пригласила Саске для того, чтобы исповедаться.
- Второй человек, которому я открыла душу, стал именно он, потом… пришлось попрощаться. Отец вернул меня в старшей школе в Токио, но порой мы можем созвониться, спросить друг у друга, как дела. Он не забывает меня. Так странно,…правда? Прошло уже столько лет, а не забывает. Я тоже его никогда не забуду. Первый друг все-таки. Жаль, даже не попрощались толком, и вряд ли встретимся.
- Почему? – Учиха задал единственный, уместный вопрос.
- Он не вернется в родной город. Тоже переехал по окончанию школы в столицу. Кажется, отца повысили в должности, да я и не знаю, где они с сестрой учатся.
Саске, засмотревшись на блики света на прозрачных волнах небольшого озерца под ними, под мостом, повернул лицо к Умэ. Та замолчала, ощутив какую-то тревогу извне, от Учихи.
А брюнет поймал нечто, что вызвало в нем чувство дежавю.
Быть не может.
- Как зовут твоего друга? – сжал одну ладонь в кулак, зная, что услышит, и все же…
- Наруто, а что?
Саске склонил голову над перилами моста, положив лоб на сложенные руки.
Может ли случиться так, что на земле существовало два добэ родом из Окинавы?
Вот уж вряд ли.
Закрыв глаза, Саске молча закусил губу, сдерживаясь.
Впервые за долгое время хотелось смеяться.
@темы: Саске/Наруто, Неприкасаемые